Её королевское высочество

Страница 1

Прямо с корабля повел ее помощник Джильберта Миллера на бейсбольный матч «Мировой серии». Она сидела на стадионе, радуясь тому, что после двух недель, проведенных среди океанских волн, очутилась в необъятных американских просторах. Она с аппетитом жевала свой «хот дог». «Еда, – писала Одри матери в Англию, где мясо все еще продавалось по карточкам, – все эти бифштексы!»

При первом беглом взгляде Джильберт Миллер понял, что у него появилась неожиданная проблема: вес Одри. В Лондоне он расставался с застенчивой, слегка угловатой молодой женщиной: это было следствием того, что после подписания контракта руководство «Парамаунта» заставило ее сесть на диету. Теперь же здесь, в Нью-Йорке, перед ним стояла пухленькая дамочка. Во время морского путешествия Одри не стесняла себя в еде. Она как бы создавала запас прочности, который был необходим для предстоящей работы и всех волнений. Миллер без промедления посадил ее на суровую диету, дав строжайшие указания метрдотелю и поварам в «Динти Мур», что ей следует подавать лишь бифштекс с соусом «Тартар» и салаты из зелени. Расписание ее рабочего дня было не менее строгим, чем ее диета. Ежедневно Кэтлин Несбит давала ей уроки театрального мастерства, а по выходным Одри ездила к ней в пригород Нью-Йорка, где актриса снимала дом, и там занятия продолжались.

Эта театральная постановка «Жижи» была, конечно, не похожа на мюзикл по роману, который экранизировали несколько лет спустя. Одри брала также и уроки пения. Она начинала работать над диалогами из пьесы, которую за время своей поездки успела выучить наизусть. «В первые дни репетиций меня можно было услышать только с переднего ряда, – вспоминала она. – Но я работала день и ночь. Каждый вечер, приходя домой, я проговаривала слова текста четко и громко». И Одри победила. «Наконец меня услышали». И даже Кэтлин Несбит похвалила ее. Но Джильберт Миллер не собирался рисковать. У Одри все еще не было уверенности. Возможно, из-за слишком большой требовательности к себе. Чтобы сделать ей рекламу, Миллер попросил Ирвинга Пенна и Ричарда Эйвдона сфотографировать ее. Именно во время этих фотосеансов у Эйвдона Одри научилась маскировать то, что ей казалось недостатками. Очертания ее челюсти выглядели излишне тяжело, слишком «решительно», лицо казалось квадратным. Эйвдон показал ей, как можно исправить это в ходе фотографирования. И с тех пор она начинает сниматься в три четверти (и никогда анфас!). Голова слегка наклонена так, что высокие скулы несколько скрадывают тяжесть нижней челюсти. И эта поза становится обычной для Одри. Сеансы у Эйвдона странным образом предугадали сцену, которую она сыграет через пять лет в «Смешном лице», где Фрэд Астер в роли фотографа из модного журнала успокаивает Одри, расстроенную и излишне скованную из-за своего «смешного, смешного лица». По фильму фотографа зовут Ричард Эйвери, и его образ, бесспорно, навеян Эйвдоном. Ее внутренний образ, конечно же, исправляет все реальные и воображаемые недостатки внешности. Другой великий фотограф, которому Одри позднее тоже позировала, Филипп Хальсман, рассказывал: «В ее лице так много различных ракурсов, такое богатство выражения, и оно так быстро и часто меняется, что вы постоянно боитесь опоздать. Она всегда ускользает от камеры».

Французскому режиссеру Раймону Руло поручалось привнести галльский аромат в нью-йоркскую постановку «Жижи». И ему было очень трудно с Одри. Она обладала энергией Жижи. Тут не могло быть никаких сомнений. Но ее речь была слишком неровной, темп – чрезмерно оживленный. Она весьма невнятно произносила многие слова. Кроме того, все, что она делала, напоминало читку роли, а не настоящую прочувствованную игру. Сцена, где Одри спотыкалась на репетициях, была той же самой, которая терзала ее на прослушивании. В этом эпизоде Жижи отвергает человека, которого бабушка и тетка прочили ей в мужья. Одри и Джеймс Хэнсон продолжали встречаться в Нью-Йорке. Она явно не торопилась с помолвкой и повторяла частенько: