Чарльз Чаплин

Страница 179

Но и он однажды пережил свое Ватерлоо. По вполне понятным причинам, я не стану называть имен, скажу лишь, что в тот вечер общество было весьма избранным и изобиловало высокими титулами. Целую неделю Дуглас посвятил их удовольствиям и развлечениям. Виновниками торжества была чета новобрачных, проводивших в Голливуде свой медовый месяц. Для их развлечения делалось все, что только можно было придумать. Была организована поездка на Каталину, где на собственной яхте Дугласа выезжали в море ловить рыбу. В воду заранее бросали убитого оленя, чтобы привлечь побольше рыбы (и все-таки они ничего там не поймали). Потом на территории студии устроили конное состязание ковбоев. Однако молодая новобрачная, стройная красивая женщина, была любезна, но очень молчалива и никаких восторгов не высказывала.

По вечерам, за обедом, Дуглас буквально из кожи вон лез, чтобы как-то ее развлечь, но весь его пыл и остроумие пропадали даром — ему никак не удавалось вывести ее из состояния равнодушия и безучастности. На четвертый день Дуглас отвел меня в сторону.

— Она меня убивает, я не могу с ней разговаривать, — признался он, — сегодня за обедом ты сядешь с ней рядом. — Он хихикнул. — Я уже говорил ей, какой ты блестящий и забавный собеседник.

После такого предисловия, занимая свое место за столом, я чувствовал себя, как парашютист перед первым прыжком. И все-таки я решил испытать особый подход. Взяв со стола салфетку, я склонился к своей соседке и шепнул:

— Не унывайте!

Она повернулась ко мне, не вполне уверенная в том, что правильно меня расслышала.

— Простите?

— Не унывайте! — загадочно повторил я.

Она была удивлена.

— Не унывать?!

— Да, — ответил я, расправляя на коленях салфетку и не глядя на нее.

Она помолчала, внимательно посмотрев на меня.

— Почему вы это сказали?

Была не была — я рискнул:

— Потому что вы очень грустны.

И прежде чем она успела мне что-либо ответить, я продолжал:

— Видите ли, во мне есть цыганская кровь, и я в таких делах разбираюсь. В каком месяце вы родились?

— В апреле.

— Ясно, под знаком Овна! Мне следовало бы догадаться.

Она сразу оживилась, что было ей очень к лицу.

— О чем догадаться? — улыбнулась она.

— В этом месяце ваша жизненная энергия должна быть в упадке.

На какое-то мгновение она задумалась.

— Поразительно, что вы это сказали.

— Это очень просто, если человек обладает настоящим чутьем. Ваша эманация сейчас несчастливая, безрадостная.

— Неужели это заметно?

— Другим, может быть, и не заметно.

Она улыбнулась, снова посмотрела на меня и задумчиво сказала:

— Как странно, что вы это сказали. Но это правда. Я очень угнетена.

Я сочувственно кивнул.

— Но это самый плохой месяц для вас.

— Я так подавлена и в таком отчаянии, — шептала она.

— Мне кажется, я понимаю, — сказал я, еще не сообразив, к чему она клонит.

Она мрачно продолжала:

— Если бы только я могла сбежать — убежать от всего и от всех… Я стала бы делать все что угодно, взяла бы работу, согласилась бы сниматься статисткой в кино… но это причинило бы такую боль всем, кого это касается, а они слишком благородны, чтобы я могла их оскорбить.

Она говорила «о них» во множественном числе, но я понимал, что речь идет о ее муже. Тут уже я обеспокоился, перестал прикидываться мистиком и попытался дать ей совет всерьез, хотя, разумеется, довольно банальный.